Голубая кровь в медицине

В начале 1980-х годов профессор Института Биологической физики АН СССР Феликс Белоярцев совершил сенсационное открытие. Он изобрел искусственную кровь. Однако вскоре все работы по проекту запретили, а сам профессор повесился.

В начале 2004 года американские ученые объявили о громкой сенсации, которую, по их мнению, можно приравнять к первому полету на Луну. Изобретен универсальный заменитель человеческой крови, который, в отличие от настоящей алой жидкости, можно хранить сколь угодно долго и транспортировать без ущерба для качества «товара». По некоторым показателям ноу-хау даже превосходит обычную кровь, утверждают американские медики: заменитель лучше обеспечивает организм кислородом. Но мало кто знает, что первенство в изобретении «синтетической крови» – перфторана – принадлежит российским ученым из подмосковного Пущино, которые разработали его более 20 лет назад. Доктор биологических наук, профессор кафедры биофизики физфака МГУ им. М.В. Ломоносова Симон Шноль назвал изобретение «голубой крови» последней трагедией науки в СССР.

«В конце 70-х годов по специальным каналам правительство СССР получило сообщение о проводимых в США и Японии работах по созданию кровезаменителей на основе перфторуглеродных эмульсий, – вспоминает Симон Эльевич. – Было очевидно стратегическое значение этих исследований. Холодная война была в разгаре, напряжение в мире возрастало. При любой войне, и особенно при ядерной, жизнь уцелевшего в первые секунды населения зависит в первую очередь от запасов донорской крови. Но даже в мирное время ее не хватает. И без мировых катастроф сохранение донорской крови – чрезвычайно сложное дело. Еще одна проблема – как избежать ее заражения вирусами гепатита и СПИДа? Мысль, что от всех этих проблем можно избавиться посредством безвредной, незараженной, лишенной групповой индивидуальности, не боящейся нагревания перфторуглеродной эмульсии, казалась спасительной. И правительство поручило Академии наук решить эту проблему. За дело взялись вице-президент АН СССР Юрий Овчинников и директор Института биофизики РАН Генрих Иваницкий. Их «правой рукой» стал молодой, талантливый ученый, доктор медицинских наук, профессор Феликс Белоярцев».

К концу 1983 года препарат был готов к клиническим испытаниям. Он представлял собой жидкость голубоватого цвета – отсюда и поэтическое название «голубая кровь» – и обладал помимо многих полезных свойств поистине уникальным: мог доставлять кислород через мельчайшие капилляры. Это было грандиозным открытием, так как при большой потере крови сосуды сжимаются. Без кислорода же сердце, мозг, все жизненно важные органы и ткани погибают. О «русской голубой крови» заговорили как о спасительной панацее для рода человеческого. В аналогичных исследованиях американских и японских исследователей наступил кризис. Подопытные животные после введения препаратов часто погибали от закупорки сосудов. Как решить эту проблему, догадались только наши ученые.

Белоярцев был поглощен этой работой: он не спал сутками, ездил за нужными приборами и препаратами из Пущино в Москву по несколько раз в день, – а это 120 километров – тратил на это всю свою зарплату и наивно полагал, что все вокруг разделяют его фанатизм. «Ребята, мы делаем великое дело, остальное неважно!» – твердил он своим сотрудникам, не догадываясь, что для кого-то это не так.

В это время в реанимационное отделение Филатовской больницы попала пятилетняя Аня Гришина. Девочка, сбитая троллейбусом, была в безнадежном состоянии: множественные переломы, ушибы, разрывы тканей и органов. К тому же в ближайшей больнице, куда Аню доставили после травмы, ей перелили кровь не той группы. Ребенок умирал. Врачи объявили об этом родителям, но те не хотели мириться с неизбежным. Детский хирург, друг Феликса Белоярцева, профессор Михельсон сказал: «Последняя надежда – у Феликса есть какой-то препарат»┘ Консилиум с участием заместителя Министра здравоохранения, детского хирурга Исакова постановил: «По жизненным показаниям просить профессора Белоярцева»┘ Тот услышал просьбу по телефону и тут же примчался в Москву. Он привез две ампулы перфторана. У телефона в Пущино остался ближайший соратник Белоярцева Евгений Маевский.

«Через некоторое время позвонил Белоярцев, – вспоминает Евгений Ильич. – Он был сильно взволнован. «Что делать? – просил совета он. – Девочка жива, после введения первой ампулы, кажется, стало лучше, но наблюдается странный тремор» (дрожь). Я сказал: «Вводи вторую!» Девочка выжила. С тех пор я ничего не знал об ее судьбе. Но однажды, это было в 1999 году, меня пригласили на телевидение для участия в передаче о перфторане. В какой-то момент в студию вошла высокая, розовощекая девушка лет двадцати, что называется, «кровь с молоком». Как выяснилось, это и была наша с Феликсом подопечная – Аня Гришина, студентка, спортсменка и красавица».

Следом за Аней перфторан спас еще 200 солдат в Афганистане.

Казалось бы, после этого препарату обеспечено великое будущее, а его создателям – премии и почести. На деле все вышло иначе. Против Феликса Белоярцева и его коллег было возбуждено уголовное дело. Их обвинили в том, что они испытывают на людях препарат, еще официально не зарегистрированный Минздравом. В Пущино приехала комиссия из КГБ, «люди в штатском» денно и нощно дежурили в институте и под дверьми квартир разработчиков «голубой крови», устраивали допросы и умело натравливали людей друг на друга. Начались доносы, после чего против Белоярцева был выдвинут ряд абсурдных обвинений – например, в том, что он воровал спирт из лаборатории, продавал его, а на вырученные деньги строил дачу.

«Белоярцев сильно изменился, – вспоминает Симон Шноль. – Вместо веселого, остроумного, энергичного мужчины, окруженного толпой единомышленников и влюбленных женщин-коллег, мы видели опустившего руки, разочарованного человека. Последней каплей в этой дикой истории стал обыск на той самой даче, которую якобы построил Феликс на «уворованные» деньги. Она находилась на севере Подмосковья – примерно в 200 километрах от Пущино. Это был старый деревянный домик, в котором безумно занятый работой Белоярцев не бывал уже несколько лет. Он попросил разрешения ехать туда на своей машине. Следом держали путь люди из «органов». После двухчасового обыска, во время которого они, естественно, ничего подозрительного не обнаружили, Феликс попросил разрешения заночевать на даче. Они не возражали. Утром сторож нашел мертвого Феликса Федоровича. Через некоторое время на имя друга Белоярцева Бориса Третьяка пришло письмо, отправленное накануне самоубийства: «Дорогой Борис Федорович! Я не могу больше жить в атмосфере этой клеветы и предательства некоторых сотрудников. Побеспокойтесь о Нине и Аркаше. Пусть Г.Р. (Генрих Романович Иваницкий. – Ред.) поможет Аркадию в жизни┘ Ваш Ф.Ф.».

Иваницкий был потрясен гибелью Белоярцева. В день похорон он подал генеральному прокурору СССР протест «О доведении до самоубийства профессора Белоярцева». Он не знал, что это слишком сильная формулировка для прокуратуры, которая сделает все для того, чтобы дискредитировать это заявление. В Пущино вновь приехала «комиссия», которая провела «проверку» и вынесла заключение: Белоярцев покончил с собой «под тяжестью улик».

«Почему Белоярцев не выдержал? – рассуждает член-корреспондент РАН Генрих Иваницкий, который и сейчас руководит Институтом биофизики РАН в Пущино. – Думаю, он был недостаточно закален, морально не готов к подобному испытанию. Чтобы жить в те годы и заниматься научной деятельностью, недостаточно было только блестящего ума. Необходима особая закалка, дипломатический дар. Иначе легко угодить в опалу партруководства и КГБ. Эти люди не любили чужих успехов. Все, что делалось хорошего в СССР, должно было «списываться» на заслуги КПСС. Травля, которую Белоярцев отнес только на свой личный счет, на самом деле была направлена не только на него, а на то общее дело, которым мы занимались».

Вскоре после смерти Белоярцева уголовное дело было закрыто: ни одна из «жертв» эксперимента не была погублена, наоборот, перфторан для всех оказался единственным спасением. Состава преступления не нашлось.

Только в конце 80-х «голубую кровь» и доброе имя Феликса Белоярцева было решено реабилитировать. Продолжились разработки препарата, которые долгое время велись в Пущино полуподпольно, на деньги энтузиастов.

«Исследуя перфторан, мы все время натыкались на сюрпризы, – рассказывает Генрих Иваницкий. – То, что он великолепно заменяет донорскую кровь, было ясно с самого начала. Но, как и всякий препарат, перфторан имеет побочные действия. Например, на какое-то время он оседает в печени. Мы считали, что это существенный недостаток и пытались с ним бороться. Но потом оказалось, что с помощью перфторуглеродов в печени происходит синтез определенных химических веществ, очищающих ее от шлаков. Это означает, что с помощью «голубой крови» можно лечить, например, нашу национальную болезнь – цирроз печени, а также гепатиты. Или еще один вариант счастливого применения побочного действия. Когда больному вводят перфторан, у него возникает озноб, похожий на гриппозное состояние, – это активизируется иммунная система. Оказывается, перфторан можно использовать в качестве стимулятора иммунной системы, если она ослаблена, и даже лечить СПИД».

Еще полгода назад во время моей командировки в Пущино Генрих Романович говорил, что пока в мире нет аналогов перфторана, но «наука не стоит на месте, и скоро что-то появится». «У Минздрава нет денег на перфторан, хотя речь идет о значительной по сравнению с донорской кровью экономии средств, – предупреждал Иваницкий. – Если Минздрав не изыщет эти средства, наше мировое первенство в использовании перфторуглеродов будет упущено, и мы опять окажемся с «носом».

Ученый как в воду глядел: средства не нашлись. Американцы объявили об «открытии», которому на самом деле – два десятилетия.

Нам не довелось встретиться с Анной Гришиной. По нашим сведениям, девушка, закончив биофак МГУ, уехала на стажировку в США. Зато состоялся телефонный разговор с Дмитрием Звягинцевым – в 1983 году он проходил воинскую службу в Афганистане и был смертельно ранен в бою. Сейчас ему 39, он живет в Калининградской области, работает на автозаправочной станции.

«Я тогда был без сознания, – рассказывает Дмитрий. – Последнее, что помню, – Толя Шаповалов, дружок мой, наклоняется и что-то шепчет. Ничего не слышу, будто оглох. Потом маму увидел, сестру. Еще подумал: откуда они здесь, в Афгане, взялись? Обе махали руками и кричали, чтобы я шел домой. На самом деле их там, конечно, не было. Очнулся уже в госпитале, и врач сказал, что я как бы заново родился. «Повезло тебе, – говорит, – было у нас одно лекарство, очень редкое, которое тебя и вытащило, считай, с того света». Потом я узнал, как оно называется, – перфторан».

– Ведущее медицинское интернет-издание Баку –

— Издается с 5 июня 2010 года —

"Голубая кровь" погубила ученого

Сегодня многие уже слышали про кислородную косметику и знают что основным ее ингредиентом является «голубая кровь» или перфторан – водная эмульсия, способная транспортировать кислород в глубокие слои кожи. О непростой судьбе «голубой крови» и ее создателей – гениальных российских ученых и пойдет речь в этой статье.

История кислородной косметики началась почти полвека назад. Правда тогда никто и не подозревал, что необычный рабочий эксперимент послужит миллионам женщин. Легенда гласит, что одним погожим деньком 1966 года некая лабораторная мышка взяла да и упала в банку с перфторгуглеродной эмульсией. Упала, захлебнулась, но. не погибла, а продолжала дышать. Мышку, разумеется, достали, и она как ни в чем не бывало зашагала прочь. А ученые задумались – каковы же механизмы чуда.

Однако, скорее всего, все было не совсем так — мышки просто так в банки с ПФУ не падают. Уже в начале 60-хамериканскому ученому Генри Словитеру пришла в голову мысль о том, что перфторуглеродная эмульсия, насыщенная кислородом, может быть дыхательной средой для живых существ. И тогда эту идею решили проверить. В 1966 году мышку специально поместили в аквариум с эмульсией. Впрочем, как именно грызун попал в «банку» — неважно. Главное, что ставший знаменитым зверек, позволил «подозрениям» перерасти в уверенность: на основе перфторуглеродов — полностью фторированных органических соединений (ПФОС) можно создать эмульсии, способные заменить живым существам воздух и выполнять функции крови, разносящей по организму кислород!

В 1968 году это было доказано — Роберт Гейер полностью заменил кровь подопытной крысы перфторуглеродной эмульсией, и животное осталось живой. Сразу после того, как портрет мышки напечатали все серьезные журналы, ученые взялись за работу. Специальные лаборатории были организованы в США, Швеции, Германии, Англии, Японии и Китае.

В 1974 году первыми успеха добились японцы, они выпустили препарат, получивший название, которое на русском языке звучит исключительно жизнеутверждающе — «Флюозол-ДА». В 1979 году его разрешили для введения людям. Говорят, первыми добровольцами, решившимися ощутить, каково это — когда в твоих жилах течет искусственная кровь — стали 50 членов секты «Свидетели Иеговы». Переливание донорской крови запрещено им их религией. Испытания прошли успешно, и в 1982 году препарат поступил в широкую продажу.

Но как только «Флюозол-ДА» перешагнул границы Японии и попал на американский рынок, вокруг него разгорелся настоящий скандал. Причиной стала неожиданно высокая реактогенность препарата — 35% случаев. И это при том, что японцы заявили — всего 2-5%! Американцы обвинили японских разработчиков в намеренной фальсификации данных исследований с целью утаить истинные свойства лекарства. Правда, когда страсти поутихли, спокойный научный анализ доказал, что у людей монголоидной расы просто совершенно иная чувствительность имунной системы к препаратам вроде эмульсий ПФОС. Но когда это выяснилось «Флюозол-ДА» был уже запрещен, японская фирма рухнула, а ее владелец умер.

Советский Союз вступил в игру чуть позже. Работы начались в Ленинграде, в НИИ гематологии и переливания крови (ЛНИИГПК) в начале 70-х годов. А вскоре в связи со стратегической важностью тема была взята под контроль головного московского учреждения — Центрального ордена Ленина Института гематологии и переливания крови (ЦОЛИПК). Забегая вперед, скажем, что в итоге коллектив двух институтов выпустил препарат Перфукол. По словам его непосредственных разработчиков, за основу брали японский «Флюозол-ДА».

И может быть, все бы шло спокойно и гладко, но в 1979 году у московско-ленинградского альянса появился серьезный соперник – Институт биологической физики АН СССР в г. Пущино. Случилось все с легкой руки молодого и невероятно энергичного доктора медицинских наук Феликса Федоровича Белоярцева.

Белоярцев был исключительно талантливым человеком — врач по образованию, известный анестезиолог, уже в 34 года ставший доктором медицинских наук, он бросил блестящую медицинскую карьеру ради научной, но преуспел и здесь. Вернувшись из поездки в США, где он узнал про работы над созданием кровезаменителей, Белоярцев убедил руководство Академии наук заняться этой темой. До этого момента ПФОС в Академии интересовались лишь с точки зрения «чистой науки». Но когда речь пошла о собственно кровезаменителях, дело приняло совсем другой оборот.

В разгаре была «холодная война», перенасыщенные ядерным оружием сверхдержавы готовились к любому варианту развития противостояния, в том числе и к самому худшему. При любой войне, в том числе и ядерной, жизнь уцелевшего населения и военных напрямую зависит от запасов крови, а донорской и в мирное-то время не хватает. В общем, успешные испытания ПФУ означали миллионы спасенных жизней. и как минимум Государственную премию.

Между минздравовскими учеными и учеными из Академии наук началась нешуточная конкуренция. В АН, в лаборатории, возглавляемой Белоярцевым, работа двигалась семимильными шагами. Симон Шноль в своей книге «Герои и злодеи российской науки» вспоминает, что «Белоярцев носился в своих «Жигулях» из Москвы в Пущино и обратно иногда дважды в день. Нужно было добывать исходные компоненты для приготовления эмульсий. И говорил: «Ребята, мы делаем большое дело! Все остальное не важно».

В итоге, несмотря на то, что его конкуренты начали работу на два года раньше, два препарата-кровезаменителя они выпустили одновременно. Уже в 1984 году Фармкомитет Минздрава СССР выдал разрешение на проведение клинических испытаний Перфукола и Перфторана (такое название получил «академический» кровезаменитель). Позже перфторан за свой голубоватый цвет медики между собой начали именовать “голубая кровь”.

«Обошел» Белоярцев и американцев с японцами. По словам того же Симона Шноля, и те и другие, создавая эмульсии, старались обеспечить как можно более быстрое выведение пре­парата из организма и для этого делали эмульсию из крупных капель. Чем крупнее капли эмульсии, тем легче они слипаются, образуя мицеллы, поглощаемые фагоцитами — клеточны­ми «чистильщиками». Все так, но при этом неизбежна закупорка мелких сосудов. И подопытные животные в американских и японских лабораториях начали гибнуть. Белоярцев же додумался делать эмульсию с мелкими частицами. И это стало настоящей революцией!

Дело в том, что все виды функциональных расстройств в медицине в конце концов связаны с нарушением кровообращения. Сжимаются капилляры, ухудшается кровоток, уменьшается снабжение клеток кислородом. В бескислородной среде начинает преобладать гликолиз — расщепление глюкозы до молочной кислоты. Закисляется среда — капилляры сжимаются еще больше, еще меньше поступает кислорода и так до полного разрушения органов и тканей. А мелкие частицы перфторэмульсии могут проникать через сжатый капилляр. Кислорода они несут меньше, чем кровь, но даже маленькая струйка кислорода способна повернуть процесс вспять — капилляры немного расширяются, увеличивается приток кислорода, капилляры расширяются еще больше — кровоснабжение восстанавливается.

Казалось, любимец Фортуны Феликс Белоярцев и в этот раз остался на коне! Пусть два препарата вышли одновременно, но в 1985 году испытания Перфукола («минздравовского» кровезаменителя) пришлось досрочно прервать из-за вызываемых и тяжелых реакций. Эмульсию отправили на доработку, а вот Перфторан был выдвинут на соискание Государственной премии СССР.Но разработчикам эта победа принесла множество не­приятностей.

Неожиданно начались проверки Генпрокуратурой и КГБ. «Ответственных товарищей» препарат привлек отнюдь не своими уникальными свойствами. Команду Белоярцева обвиняли в нарушении регламента, фальсификации материалов по испытаниям Перфторана, а его са­мого в. краже казенного спирта. Что было причиной того, что люди, занятые исследо­ваниями государственной важности, вдруг стали объектом какой-то нелепой травли? Сегодня разобраться в этом уже очень сложно.

Травля Феликса Белоярцева закончилась трагически. Его постоянно допрашивали. Однажды следователи приехали к нему на дачу, чтобы найти там запасы украденного спирта. Ничего не нашли и уехали. А утром сторож нашел мертвого Феликса Федоровича. Смерть Белоярцева для всех стала потрясением. Уже неоднократно упоминаемый нами Симон Шноль пишет: «А в самом деле, почему он не выдержал? Я думаю, Ф. Ф. был незакален. Его жизнь была слишком счастливой и удачливой. Ему были омерзительны повадки КГБ и прокуратуры. Он ужаснулся возможности ареста и невозможности защитить свое имя».

Следом шишки посыпались на директора института биофизики АН СССР Генриха Иваницкого. В тогдашней советской прессе разразилась «дискуссия». Газета «Советская Россия», «Литературная газета», журналы «Огонек» и «Коммунист» —все заметные издания того времени обсуждали ситуацию с ПФУ. В итоге под колесо попали и академические и минз­дравовские исследования. Из ЦО-ЛИПКА все разработки были переданы во ВНИИ технологий кровезаменителей и гормональных препаратов.

Казалось бы эта удивительная история, где в единый узел сплелись кураж и зависть, наука и политика, подошла к концу. Тем более, что конец 80-х стал одновременно и концом СССР. Но создатели «голубой крови» возродились из пепла.

В 1991 году в Пущино, во многом, трудами восстановленного в своей должности Иваницкого была создана фирма «Перфторан». В 1996 году «голубая кровь» была наконец официально зарегистрирована и с 1997 года пущена в продажу. Не забыли об эмульсиях и сотрудники ЦОЛИПКа. Пока пущинцы возрождали свой препарат, им (ученым ЦОЛИПКа) пришла в голову идея применять «голубую кровь» в косметике — так появилась фирма «Низар». И хотя в косметике используются практически те же эмульсии, что и в кровезаменителях, о конку­ренции речь уже не шла. В Пущине занимались медицинскими препаратами, в Москве — косметическими.

В 1998 году все права на выпуск косметики с ПФУ у «Низара» выкупила компания Faberlic. На сегодняшний день Faberlic принадлежат все права на накожное использование ПФУ (Аквафтем) на территории России и стран бывшего СНГ, начат процесс патентования на территории США, Канады, Латинской Америки, Европы (включая страны Балтии) и Азии.

И в заключение, далеко не все знают , что компоненты Перфторана, способны накапливаться в организме, и выводятся в течении многих лет, а вот насколько полезно пользоваться часто кислородной косметикой и не грозит ли это серьезными проблемами со здоровьем в будущем, производители умалчивают.

Перфторан – гениальное открытие наших ученых. Но его больше знают на Западе, нежели в России. Почему?

№ 21(211) от 03.06.2010 [«Аргументы Недели », Надежда ПОПОВА ]

Это не выдумка: многие иностранные дипломаты, закончив срок службы в Златоглавой, непременно укладывают в чемодан несколько упаковок с искусственным заменителем крови – русским перфтораном. Они прекрасно осведомлены о волшебных качествах «голубой крови».

Об этом замечательном препарате «Аргументы неделi» рассказывали в материале «Голубые алмазы перфторана» (№133, 20 ноября 2008 г.). Почему «голубые»? Эмульсия перфторана имеет цвет летнего неба, за что и получила название «голубая кровь».

Эта публикация вызвала огромное количество откликов. В редакцию обратились не только простые читатели, но и врачи-практики, доктора медицинских наук, которые много лет работают «бок о бок» с перфтораном. И знают все его ценные качества. И все они жалуются на недостаточно почтительное отношение к перфторану со стороны чиновников от медицины. И на то, что до сих пор не начато строительство завода по производству этого кровезаменителя.

Без государственной поддержки

П ерфторан до сих пор не получил государственной поддержки (хотя разрешен к применению с 1996 г.), более того, чиновники продолжают наделять перфторан нелестными эпитетами: «очень дорогой», «опасный», «токсичный». Но перфторан уже прошел свой драматический путь внедрения в клиническую практику. И занял достойное место в тех областях медицины, которые называют: «неотложная», «экстренная» и «чрезвычайная». Перфторан давно и успешно применяется при шоке, огромных кровопотерях, гнойных ранах, термических ожогах. И если принять во внимание скудное положение с донорством и донорской кровью в стране, будет ясно: перфторан – та «живая вода», которая уже сумела сберечь сотни человеческих жизней!

Но получается, что этот ценный препарат до сих пор не может занять достойное место в огромной семье лекарственных средств, хотя в России открываются очень мощные фармацевтические производства, но штампуют эти заводы совсем иные препараты. И иной раз – с очень сомнительной «родословной».

Обо всем этом наш разговор с заслуженным врачом РФ, доктором медицинских наук, профессором Ильгизом Галеевым. После выхода публикации «Голубые алмазы перфторана» профессор Галеев прислал в редакцию книгу «Перфторан в медицине катастроф Кузбасса». На титульном листе значились слова благодарности в адрес «АН».

Заметки на полях

Статистика утверждает: в России каждый миллион тонн добытого угля сопряжен с гибелью одного шахтера.

Помощь у ствола шахты

П рофессор Ильгиз Галеев руководит Центром медицины катастроф Кузбасса. А что такое Кузбасс? Это сотни шахт. Общая численность шахтеров, ежедневно спускающихся под землю, более 55 тыс. человек. За 60 лет в Кузбассе погибли более 17 тыс. шахтеров. Для их спасения Центр медицины катастроф с 2001 г. использует «голубую кровь».

– В реаниматологии есть такое понятие: временная замена органа, – рассказывает профессор. – Мы задумались: а можно ли заменить функции легкого и крови? Искусственная вентиляция легких не подойдет. А аппараты искусственного кровообращения? Но они громоздки и требуют стерильных условий операционной. На взрыв в шахте их не повезешь. А погибающий от удушья шахтер до больницы не доедет, умрет. Значит, замена ему нужна рядом с местом аварии. Так и появилась идея использовать «голубую кровь», которая вводится в кровяное русло и легко несет кислород к тканям, минуя легкое.

Именно Кузбасский центр медицины катастроф впервые в России стал использовать в качестве временного протезирующего органа «кровь-легкие» искусственный кровезаменитель перфторан. Инструкция предписывала применять его лишь при больших потерях крови. Про ожоги и химические отравления там нет ни слова. Но врачи отступили от инструкции и начали вводить пострадавшим шахтерам перфторан в порядке экстренной помощи. И прямо у ствола шахты. С помощью «голубой крови» после аварии на «Распадской» в марте 2001 г. откачали 18 угольщиков. В мае 2010 г. после аварии на той же шахте у горняков были зафиксированы тяжелые термические ожоги и баротравмы, полученные из-за ударной волны. Пять шахтеров, поднятых на поверхность, сразу получили перфторан.

– Именно кровезаменитель, а не кровь были нужны в первую очередь на месте трагедии во время пожара в «Хромой лошади» (Пермь, декабрь 2009 года), – продолжает профессор Галеев, – люди умирали оттого, что кровь не могла идти в легкие, они были забиты угарным газом. И если бы экстренно был введен перфторан, многих удалось бы спасти!

В 1996 г. Приказом МЗ РФ от 13.02.1996 г. №50 препарат перфторан (получивший регистрационное удостоверение) был занесен в реестр новых лекарственных средств как газотранспортный кровезаменитель и разрешен к промышленному производству.

Перфторан против медного купороса

Т аким образом, кузбасские ученые – единственные в стране, кто сегодня занимается шахтной патологией. Специалисты научной школы центра получили 24 патента, большинство которых связано с нетрадиционным применением перфторана. Врачи стали использовать его при лечении огнестрельных ран и выведении пациентов из клинической смерти, перед реплантацией ампутированных конечностей. Токсикологи кемеровской больницы №3 спасли с помощью перфторана двухлетнего Олега Мячина. Малыш случайно выпил полстакана медного купороса. И таких случаев сегодня – десятки.

По инициативе Федерального института промышленной собственности разработки Кузбасского центра медицины катастроф уже внесены в банк данных перспективных разработок России. Они экспонировались на различных выставках и несколько лет подряд удостаивались золотых медалей международного салона «Архимед» (2003–2006 гг.). А технология спасения людей из завалов, отработанная в Кузбассе, взята на вооружение Всероссийским центром медицины катастроф. Профессор Галеев создал уникальную научную школу.

Но почему же тогда перфторан до сих пор находится на положении Золушки? Почему в стране в «золотую» фармацевтическую десятку входят совсем иные препараты типа голиковского арбидола?

Помогает при печеночной недостаточности

Н о вот что интересно. Несколько лет назад, а именно в 2002 г., отечественная медицина вдруг заинтересовалась «голубой кровью». И в десятках регионов России началось массовое применение перфторана. Но это, как оказалось позже, был лишь некий всплеск интереса к неординарному лекарственному препарату. Тем не менее восемь лет назад Центр крови Минздрава России сделал очень доброе дело: провел исследование под названием «Применение перфторана в трансфузионной терапии». В исследовании приняли участие 263 учреждения здравоохранения из 53 областей России. На исследования израсходовали 403,6 л перфторана.

Как выяснилось, основными причинами, по которым перфторан раньше не применялся в ряде регионов, оказались недостаточное финансирование (97%) и малая информированность (95,6%).

Повторный опрос клиницистов в 2004 г. показал, что расширилась география регионов и организаций – участников исследования. Появились и новые показания для оказания скорой помощи с перфтораном – это интоксикации, обморожения, печеночная недостаточность…

«Голубую кровь» ввели больным с тяжелой кровопотерей. Это сделали в Центральном военном клиническом госпитале им. А.В. Вишневского. Перфторан применили в городской больнице в Ессентуках при выведении больных из кетоацидоза (осложнение при сахарном диабете). Его попробовали при гестозе (токсикозе) беременных и синдроме задержки развития плода в Федоровской городской больнице (Сургутский район, Ханты-Мансийский АО). Перфторан прекрасно себя показал у больных с острым лейкозом. И при защите мозга при операциях на сонных артериях.

Какой вывод? Испытания прошли. Результат везде получили хороший, но перфторан на службу так и не поставили. И продолжили работать по-старому – с ожиданием донорской крови. Но с этой кровью (как и с самими донорами) в стране очень большие проблемы.

К 1940 г. в СССР была создана мощная сеть Службы крови. Было проведено 220 тыс. трансфузий. В Великую Отечественную войну в стране было около 5,5 млн. доноров, армия получила более 1,7 млн. литров консервированной крови. В госпиталях было произведено 7 млн. трансфузий.

Служба крови: программа есть, крови нет

А что у нас сегодня со Службой крови?

Министерство здравоохранения и социального развития РФ и Федеральное медико-биологическое агентство совместно реализуют (с 2008 г.) масштабную программу развития Службы крови. Цель программы – развитие российской Службы крови для обеспечения лечебных учреждений необходимым объемом безо­пасных и эффективных компонентов и препаратов крови.

Но, видимо, программа движется не очень быстрыми темпами, поскольку донорской крови как не хватало, так и не хватает. Да и число доноров за 10 лет сократилось с 4 до 1,8 миллиона человек. То есть на 1000 человек приходится 13–14 доноров при общепризнанной норме не менее 40. А ежегодно в переливании крови нуждаются не менее 1,5 млн. человек. На реализацию Программы только из федерального бюджета выделено более 16 млрд. рублей. Выходит, мало?

Но если так трудно с донорской кровью и с донорами, не проще ли – в параллель – развивать и программу внедрения перфторана, тем более есть положительный опыт применения «голубой крови» в Центре медицины катастроф Кузбасса?

В списках не значится

Н о, может быть, на строительство новых фармацевтических предприятий у страны нет денег? Но факты говорят об ином.

Сегодня в Петербурге возводят новый центр, специализирующийся на выпуске медицинских препаратов на основе эндокринно-ферментных веществ. Проект будет реализован на территории фармацевтического кластера в промышленной зоне «Пушкинская». Стоимость – 50 млн. долларов.

Новый фармацевтический завод появится и в Ярославской области в г. Переславле‑Залесском. Ярославская область уже включена в Стратегию развития фармацевтической промышленности РФ до 2020 года как перспективный регион для размещения новых фармпроизводств. Почему бы не построить там и завод по производству перфторана? Если возможности позволяют.

Завод по выпуску лекарственных препаратов планируется построить в Липецкой области на территории особой экономической зоны «Тербуны» (под это уже выделено 5 га).

Государство думает о фармацевтическом производстве. О необходимых лекарствах. И строит новые заводы. Но ни в одном из списков не значится завод по производству «голубой крови». Похоже, что мы все еще не понимаем, каким изобретением владеем.

О вредности «голубой крови»

А сегодня чиновники от медицины вообще выступают против строительства завода по производству кровезаменителя «перфторан».

Руководитель Федерального медико-биологического агентства России Владимир Уйба в одном из своих недавних интервью договорился до того, что назвал перфторан «вредным». Процитируем кусочек из этого интервью: «Да, создали так называемую голубую кровь и поняли, что она не может заменить настоящую. И все бы ничего, но дорого, пассивно, и фтор вреден для организма по многим показателям».

Что возразить господину Уйбе? С работой Центра катастроф в Кузбассе он явно не знаком. Не знает и о массовом успешном использовании перфторана в больницах Санкт-Петербурга, Ессентуков, Ханты-Мансийска…

А сегодня научная и исследовательская деятельность по перфторану и перфторуглеродной тематике продолжается в Московской государственной академии тонкой химической технологии им. М.В. Ломоносова в лаборатории перфторуглеродных эмульсий (руководитель – профессор С.И. Воробьев). Она идет в Санкт-Петербурге в Военно-медицинской академии, где организована специальная перфторуглеродная лаборатория (руководитель – академик РАМН Г.А. Софронов) и в Российском институте гематологии и трансфузиологии в Санкт-Петербурге (член-корреспондент РАМН Е.А. Селиванов), в Институте общей реаниматологии (директор – член-корреспондент РАМН В.В. Мороз).

Выходит, именитые академики – за перфторан, а чиновники – против? Тогда понятно, почему «голубая кровь» до сих пор находится на положении бедного родственника. Значит, наш кровезаменитель так и будет уезжать за кордон в дипломатических чемоданах?

Перфторан внесен в «Справочник Видаль». Это список препаратов, используемых Российской армией, МЧС и центрами медицины катастроф.

«Золотая» аптечка

З амечательный русский писатель Михаил Булгаков в своем романе «Мастер и Маргарита» мудро заметил: «Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!» Весь мир с этим согласен. Во всем мире идут энергичные поиски кровезаменителя, потому что проблемы с донорской кровью есть везде, не только в России. Но у России давно есть свой проверенный кровезаменитель. Но почему-то к нему относятся без пиетета.
Кстати, про дороговизну.

– Этот недостаток «голубой крови» на поверку оказывается ее преимуществом, – уверен мой собеседник, руководитель Центра медицины катастроф Кузбасса Ильгиз Галеев. – Использование перфторана позволяет в большинстве случаев избежать длительного использования более дорогих препаратов (к примеру, последние поколения антибиотиков) как на этапе лечения, так и в реабилитационном периоде, сократить сроки лечения и, соответственно, его стоимость.

Или вообще отменить операцию. Сколько таких случаев уже было!

Предлагаем нашим чиновникам посчитать затраты. И сравнить. А потом уже делать выводы про «дороговизну» и «вредность» «голубой крови».

Но когда же «голубая кровь», эта своего рода «кислородная подушка» для углекопов, диабетиков, сердечников, рожениц (список тут длинный) займет свое достойное место в «золотой» аптечке? Пока же это место занимает арбидол – лекарство с очень сомнительной «родословной». Об этом постоянно пишут СМИ.

Но на арбидол работают мощности одного из крупнейших фармацевтических гигантов страны. Перфторан продолжают выпускать крошечными партиями.

Заводы в Пущино и Кирово‑Чепецке

О перфторане и его возможностях очень много писали несколько лет назад. Цитируем: «Проект строительства завода по выпуску перфторана рассмотрен экспертным советом при аппарате полномочного представителя Президента в ЦФО. Этот препарат в недостаточном количестве выпускается в городе Пущино (Подмосковье). В США идет третья стадия разработок кровезаменителя, однако российский перфторан не имеет аналогов в мире».

Строительство завода оценивалось в 10 млн. долларов. Но с мертвой точки дело не сдвинулось. Перфторан по-прежнему малыми дозами выпускается только в городе Пущино.

А основной компонент перфторана – перфтордекалин уже много лет производится на заводе полимеров в Кирово‑чепецке (бывший химкомбинат). Об этом «АН» рассказала глава пресс‑службы Надежда Воронова.

Значит, при желании и некоторых усилиях можно всю Россию снабдить «голубой кровью».

Перфторан и ДТП

Н о перфторан – палочка-выручалочка не только для шахтеров, рожениц и диабетиков. «Голубая кровь» всегда готова прийти на помощь при ДТП.

Известно, что при дорожных авариях очень часто возникает дефицит времени для доставки пострадавшего в больницу и определения группы крови. На это отводится – при кровотечении
150 мл/мин – не более 20 минут. И тут на помощь может прийти «голубая кровь», но важно, чтобы кареты «скорой помощи» были снабжены перфтораном. Но, увы… Чаще всего «скорая помощь» приезжает на место ДТП без «голубой крови».

С 2004 г. все бригады «скорой помощи» в Ленинск-Кузнецком (опять же – в Кемеровской области) выезжают к травмированным, вооружившись флаконами с «голубой кровью». Перфторан уже спас десятки жизней.

К слову, каждый день в России в ДТП гибнут более 100 человек. Получается, что каждый год мы закрываем одну среднюю школу, а 70% летальных исходов в ДТП происходит непосредственно на месте совершения аварии или в пути следования в больницу. Но если применять перфторан, таких жутких потерь не будет! К тому же использование перфторана уменьшает расход донорской крови и ее компонентов в 1,5–2 раза.

Гепатит дельта

П очему так важно заниматься перфтораном на государственном уровне? России ежегодно нужна донорская кровь в количестве 1 млн. литров. Она – иммунный защитник и в то же время очень мощный источник инфекций. Но сегодня все чаще при трансфузии – переливании крови – можно получить целый набор инфекционных заболеваний.

Особый страх вызвала пандемия СПИДа. Еще в 1983 г. медики обнаружили, что вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) передается через кровь. Но широкое тестирование на ВИЧ началось лишь в 1985 году. Тогда казалось, что проблема уже решена. Но через четыре года была обнаружена новая форма, ВИЧ-2. Эту форму уже разработанные тесты не «улавливали». На создание новых систем тестирования потребовалось еще несколько лет. Но потом ученые снова попали в «мертвую зону».

Похожая ситуация и с гепатитом. Мягкая форма гепатита (тип А) известна давно. Более тяжелая форма распространяется через донорскую кровь (тип В). Но заболевание гепатитом возможно даже при переливании проверенной донорской крови. Это новый мутант – гепатит С. Его тоже научились тестировать. И еще один вирусный мутант обнаружен учеными – гепатит D (гепатит дельта). Сегодня известно восемь видов гепатита. В развитых странах ратуют за аутодонорство, то есть создание индивидуального запаса собственной крови. Но оно доступно не всем.

А как обезопасить всю нацию? Надо иметь надежный заменитель крови! И он у нас есть. Это – перфторан. Он даже не требует совместимости по группам!